Часть 7.  …И на улучшение жизни крестьян

На тридцать третьем году жизни генерал-адъютант Е.Ф. Комаровский женился на дочери предводителя орловского дворянства Елизавете Егоровне Цуриковой. Избранница графа, проживая в Москве, владела большим селом Городище, что на орловщине, которое в 1802 году перешло к мужу в качестве приданного.

При первом знакомстве с запущенным без хозяйского пригляда имением столичного генерала поразила нищета крестьян, бедственное положение деревень. И он решил построить суконную фабрику и небольшой кирпичный заводик, доходы от которых обратить на развитие хозяйства и улучшение жизни селян. Вскоре Комаровский открыл в Городище лазарет и школу, при коих учредил должности лекаря и учителя, оплачиваемые из собственных средств. У крестьянских детишек появилась возможность учиться грамоте, а у их родителей – работа на «малых предприятиях» барина и уверенность в завтрашнем дне.

Александр I, узнав о том, что в имении его генерал-адъютанта успешно работает небольшое мануфактурное производство, предложил ему приобрести у обанкротившегося владельца барона А.Ф. фон Раля ещё и суконную фабрику на Охте, притоке Невы. Евграф Федотович, человек сугубо военный, не обладавший предпринимательской жилкой, пытался было отказаться. Тогда император высказал сожаление, что «русское дворянство совсем не содействует мануфактурной производительности страны», и что его адъютант «в этом случае подал бы добрый пример». При этом Александр I намекнул, что собирается приобретать у Комаровского сукно для своей гвардии.

Генерал поддался уговорам царя, однако заявил, что у него, как это часто бывало у военных, нет достаточных средств на приобретение предприятия. На что государь, являвшийся горячим сторонником развития отечественных мануфактур, удовлетворённо произнёс: «Пора нам не платить столько денег иностранцам, это будет поощрением для прочих, когда увидят, что приближённая ко мне особа, мой генерал-адъютант, занимается мануфактурной частью, а в пособиях ты не сомневайся». Вскоре Комаровский получил от императора двести тысяч рублей, да ещё цесаревич Николай от себя присовокупил сто тысяч. И фабрика была куплена.

Часть 5.  Был в нём уверен государь

7 ноября 1824 года жители центральной части Санкт-Петербурга, разбуженные страшным грохотом ломающихся строений, шумом воды и воем ветра, поспешили к окнам. Их взору предстала ужасная картина: почти все мосты сорваны, фонарные столбы и сторожевые будки снесены, на улицах в полузатопленном состоянии плавали около двухсот мелких и средних морских судов. Столица подверглась небывалому доселе наводнению. «И всплыл Петрополь, как Тритон, по пояс в воду погружён», – так описывал А.С. Пушкин это стихийное бедствие в поэме «Медный всадник».

Александр I, потрясённый картиной разрушений, в первую очередь вызвал к себе самых надёжных из своих генерал-адъютантов – командующего внутренней стражей Е.Ф. Комаровского, шефа жандармов А.Х. Бенкендорфа и командующего резервной кавалерией Н.И. Депрерадовича. «Я призвал вас, господа, чтобы вы подали самую деятельную и скорую помощь несчастным, пострадавшим от ужасного вчерашнего происшествия, — и у него приметны были слёзы на глазах. — Я уверен, что вы разделяете мои чувства сострадания, — и продолжал говорить с таким чувствительным красноречием, что мы сами были чрезмерно тронуты», – так вспоминал об этом событии граф Е.Ф. Комаровский.

Указания императора были по-военному чётки и лаконичны: в столице, говоря современным языком, он ввёл чрезвычайное положение. Своих адъютантов назначил временными военными губернаторами (военными комендантами. – Н.С.) наиболее пострадавших от наводнения районов города, передав в их полное распоряжение местную полицию и воинские части. Финансовые вопросы также разрешил быстро, без обычных бюрократических проволочек: каждый из комендантов получил от министра финансов по 100 тысяч рублей – на первые, самые необходимые расходы.

Евграфу Федотовичу, которого царь почитал одним из самых честных, порядочных и исполнительных придворных, достался самый тяжёлый участок – Петербургская сторона. Современники, пережившие страшный удар стихии, свидетельствовали: «Нигде бедствие не было столь ужасно, как на Петербургской стороне. И вообще в местах низких, заселённых деревянными строениями. Там большая часть домов была повреждена. Иные смыты до основания, все заборы ниспровергнуты и улицы загромождены лесом, дровами и, даже, хижинами...».

Комаровский вместе с офицерами внутренней стражи уже на следующий день организовал широкомасштабную спасательно-поисковую операцию: приданными ему силами из военных и бригад добровольцев незамедлительно начал разбор завалов и извлечение пострадавших, разослал нарочных в близлежащие деревни, чтобы немедленно возвратить в город стекольщиков, печников и плотников, которые по случаю наступления зимы и отсутствия заказов разошлись по домам, развернул кухни по приготовлению горячей пищи и раздачу её жителям.

Для обеспечения порядка и предотвращения мародёрства расставил караульных от внутренней стражи. В казармах Петербургского внутреннего гарнизонного батальона учредил швальню – пошивочную мастерскую, где нижние чины внутренней стражи в больших количествах изготавливали армяки, тулупы и прочую одежду, которую тут же раздавали нуждавшимся жителям.

Часть 3.  Генерал-адъютант императора

Казалось бы, всё у генерала складывается как нельзя лучше. Но уже в мае 1800 года Комаровского неожиданно отправляют подальше и от двора, и от столицы. Он получает назначение военным комендантом пограничной Каменец-Подольской крепости, куда «непременно выехать был обязан незамедлительно». Вокруг Павла I сгущались тучи заговора, и он чуть ли не в каждом придворном видел изменника…

Император вскоре действительно погибает от рук заговорщиков. Но, несмотря на весь трагизм сложившейся ситуации вокруг престола, начало правления его сына Александра I ознаменовывается крупными преобразованиями во всех областях государственного управления. Молодой царь окружает себя надёжными людьми – сторонниками намеченных реформ, и спешно возвращает в столицу Евграфа Комаровского. Он безгранично доверяет ему и зачисляет в свою свиту генерал-адъютантом.